Обрученная с врагом - Страница 38


К оглавлению

38

Она едва слышно прошептала его имя охрипшим голосом, но он услышал и мгновенно открыл глаза. Он молча смотрел на нее, а потом вскочил с кресла и помчался к двери.

— Филипп! — крикнул он.

Через несколько секунд комната наполнилась людьми во главе с худым смуглым мужчиной с живыми карими глазами и козлиной бородкой. Он светил Джинни в глаза чем-то вроде карманного фонарика, измерял ей кровяное давление, прежде чем спросить на правильном английском, знает ли она, какой сегодня день. Джинни потребовалось некоторое время, чтобы ответить, сразу сообразить она не смогла.

— Вы знаете, почему вы здесь? — продолжал спрашивать доктор. — Что с вами случилось?

Мгновение Джинни молчала, а потом словно занавес приподнялся с ее затуманенного мозга: она вспомнила, как ее толкнули…

— Я упала, — прохрипела она. — С лестницы.

— Хорошо. — Он одобрительно кивнул. — Вы сильно ушиблись, но ничего не сломали. Вы меня понимаете?

— А ребенок? — с трудом выдохнула Джинни. — Я потеряла ребенка?

— К счастью, нет. — Он позволил себе улыбнуться. — Как я уже сказал Андре, падение не всегда приводит к выкидышу. Жизнь ребенка в полной безопасности. Нет, наша главная забота сейчас — ваше сотрясение мозга. Мы проведем еще несколько тестов, но внутреннего кровотечения нет, так что ваши повреждения не слишком серьезны.

— Андре… я должна поговорить с ним. Он кое-что должен знать. Это очень важно.

Доктор укоризненно пощелкал языком.

— Гораздо более важно, чтобы вы как следует отдохнули, мадемуазель. Но я разрешу вам ненадолго увидеться с женихом, если вы примете обезболивающее и снотворное. Вам обязательно нужно поспать, когда Андре уйдет.

Джинни послушно проглотила таблетки.

Вошедший в комнату Андре выглядел так, словно не спал несколько суток кряду. Кажется, доктору стоит прописать снотворное и ему тоже. Андре взял стул и присел рядом с ее кроватью.

— Филипп сказал, ты просила меня зайти, — слегка заикаясь, проговорил он. — Ты хотела мне что-то сказать?

— Это Моник Шалу, — выдохнула она, нервно теребя край одеяла. — Я застала ее в офисе уничтожающей банковские выписки. Она крадет деньги, и, вероятно, довольно много. Я собиралась сказать тебе об этом, когда упала…

Повисло напряженное молчание, и когда Джинни осмелилась взглянуть на Андре, то увидела, что он был смертельно бледен. Неудивительно: это последнее, что захочешь узнать о человеке, которому доверял много лет.

— Думаю, ты имела в виду: когда тебя толкнули, — уточнил он. — Моник призналась и в этом тоже.

— Призналась? — эхом повторила она.

— Ну да, — сказал он. — В данный момент она дает полиции показания.

— Ты не должен ей позволить сделать это! — Джинни попыталась сесть на кровати, но не смогла. — Она собирается говорить о Силле гадости в суде! О ее замужестве… Это будет ужасно для всех.

Он пожал плечами.

— Моник — ужасный сноб, это и так все знают. И если папа одобряет брак — а он одобряет, — что еще имеет значение?

— Конечно. Ты совершенно прав, — едва слышно проговорила она. Она немного помолчала, чтобы взять себя в руки. — Как ты узнал о Моник?

— Жан Лабордье из банка «Креди режиональ» уведомил нас, что была создана новая учетная запись на имя нашего владения, и он хотел получить письменное подтверждение. Как ты понимаешь, учетная запись оказалась фальшивой, — скривился он. — Но мы договорились с управляющим, что счет будет оставаться открытым, чтобы посмотреть, что будет дальше. А дальше мы выяснили, что Моник оставила свою квартиру, и отец несколько раз пытался поговорить с ней, практически предупредить ее, но все было бесполезно.

— Как она могла так поступить с твоим отцом? Она же говорила, что любит его.

— Потому что любовь не была взаимной, — сказал он с неожиданной резкостью. — А она так и не поняла, что значит прощать.

— Это непростой урок…

— Я и так это знаю. — Андре помолчал. — Вчера позвонил Жан и сказал, что сто тысяч евро были переведены на новый счет. Сегодня утром Моник арестовали, и покушение на убийство добавлено к списку обвинений.

— Мне кажется, это уже слишком, — ахнула Джинни.

— Ты считаешь? — жестко спросил он. — Ты едва не проломила себе череп! Ты хоть представляешь, что я вчера пережил, когда ты не приходила в сознание? Когда Филипп пытался предупредить меня, что у тебя может быть кровоизлияние в мозг вследствие полученного удара? Ты могла потерять нашего ребенка, — добавил он дрожащим голосом.

— Тем не менее я здесь, и скоро все снова будет хорошо, — на удивление ровно сказала она. — Достаточно хорошо, чтобы уехать и позволить тебе зажить собственной жизнью.

— Премного благодарен, — произнес он с горечью. — А теперь, в отличие от Моник, кажется, я должен суметь простить тебя. Надеюсь, ты найдешь свое счастье, в котором мне было отказано. Все, о чем я мечтал, я мог бы обрести с тобой. Потому что ты — любовь моей жизни.

Несмотря на боль во всем теле, Джинни выпрямилась.

— И ты еще смеешь говорить мне это? — недоверчиво спросила она. — Можно подумать, ты обвиняешь меня за разрыв помолвки, в то время как сам собираешься жениться на моей сестре!

— Жениться на Люсиль? — Его темные брови поползли вверх от неподдельного удивления. — Что за бред?

— О, только не надо притворяться! — возмутилась Джинни. — Ты переспал с ней еще в Англии, а когда она приехала сюда, вы возобновили интрижку. Или ты станешь отрицать, что сам предложить ей оставаться в замке столько, сколько она захочет?

38